НОВОСТИ КУЛЬТУРЫ

Виктория ХАН-МАГОМЕДОВА

Ленинградская версия

На большом «Портрете В.В. Маяковского» (1964) питерского художника Германа Егошина главный поэт русской революции, с немного жутковатым выражением лица, предстает бунтарем. Его крупная, уверенная фигура в красном пуловере хорошо читается на фоне конструктивистского задника из лепящихся друг к другу домов-коробок, с высокими трубами, извергающими клубы дыма, и слаженно марширующими внизу матросами. Трудно представить, что именно эту бескомпромиссную для своего времени картину «авторитетная» комиссия из Москвы назвала «творческой неудачей». Егошина в 1965 году исключили из Союза художников, обвинив в формализме. В наши дни этот блестящий холст украшает залы музея Маяковского. А «Осенний трамвай» (1995) с полыхающими деревьями и загорающимся жаркими осенними красками трамваем — один из лучших холстов другого питерца, Завена Аршакуни, умеющего с помощью своего воображения украсить реальный, обыденный мир своими фантазиями.

Г. Егошин. Семейный портрет. 1966

Эти два полотна являются опознавательными знаками двух персональных выставок главных представителей ленинградской живописи 1960–1980-х гг., объединенных в единую экспозицию «Живопись. Ленинградская версия» в ГТГ, посвященную 75-летию Егошина и Аршакуни.

Творческие судьбы двух художников очень похожи. Получив академическое художественное образование (Институт живописи, скульптуры и архитектуры им. И.Е. Репина), они избрали путь своеобразного протеста против рутины официального искусства.

Г. Егошин. Улица Толедо в Мадриде. 1999

Оба ярко заявили о себе в 1960–1970-е годы. Они не противопоставляли свое искусство официальному с точки зрения политики, идеологии. Противостояние проявлялось скорее в их языке, живописной манере.

Егошин вдохновлялся «русским сезаннизмом», Аршакуни — наивным искусством и детским творчеством. И они оказались ближе к московской живописной традиции, чем другие художники, прежде всего в декоративности, нарядности цвета. Егошин и Аршакуни создали группу единомышленников «Одиннадцать» и провели в ноябре 1972 г. выставку в Ленинграде в Выставочном зале на Охте. Там демонстрировались произведения, в которых ярко ощущался протест против литературности, вялости, аморфности, помпезности официальной живописи.

Г. Егошин. Портрет Маяковского. 1964

Двух участников выставки объединяет высокая пластическая культура, сложная метафоричность языка, интерес к предметности, пластическое осмысление мотива, лишенное литературности.

В картинах и сериях акварелей Егошина прослеживается 50-летний творческий путь мастера. Вот ранние холсты 60-х годов, в которых угадываются сезаннистские и «бубнововалетские», примитивистские традиции. В сумрачных по колориту натюрмортах предметы словно погружены в свой мир.

З. Аршакуни. Белая ночь. Конец 1950х

Новый импульс для творчества Егошин обрел в Крыму, который стал для него второй родиной. Сказочная природа Крыма воплощала идеи вечной гармонии природного и человеческого («Голубой Гурзуф», 1971). В отличие от мрачноватых ленинградских пейзажей, здесь все переполнено чувством приподнятности и свободы. И оживают старинные мифы, и все наполняется какими-то предчувствиями. Живопись художника стала более просветленной, фантазийной и романтической («гриновский» холст «Мальчик с каравеллой», 1977 — сын художника с парусником).

Выставка убеждает, насколько бесконечно разнообразна живопись Германа Егошина: плотная, густая, пастозная или прозрачная, трепетная, одухотворенная. Таким драгоценным по живописи является «Портрет И.В. Голицына» (1980), друга художника, замечательного мастера, написанный смело и вдохновенно. И в 1990-е годы Егошин находит новые пластические ходы для воплощения современных тем, создавая полотна, созвучные времени. В его холстах притягивают эмоциональное прочтение мотива, умение передать состояние, атмосферу выбранной сцены. Его живопись вдумчивая и созерцательная.

З. Аршакуни. Цирк. 1966

Завен Аршакуни — блестящий колорист. Его творчество поражает многообразием: картины, акварели, рисунки, пастели, гуаши, офорты, литографии. Он оформлял детские книги, занимался декоративно-прикладным искусством: резьбой по дереву, росписью фарфора, витражами. И работа в театре чрезвычайно обогатила его живопись (декорации и костюмы для ленинградского ТЮЗа), сделала ее еще более свободной. Неудивительно, что тема театра, цирка так близка ему, так часто появляются на его картинах навеянные театром композиции. Его картины рождают ощущение праздника, ликования.

Каким-то непостижимым образом Аршакуни умеет отбрасывать ненужное и выделять главное, стремясь создать емкий и убедительный образ. Он словно приглашает зрителей почувствовать, как прекрасен мир, и взлететь над обыденностью вместе с его персонажем, парящим с петухом в руках над цирковой ареной. Или представить себя стоящим на крупе гарцующих по арене лошадей — красных, синих, сказочных и прекрасных («Цирк», 1966).

З. Аршакуни. Снегопад. 1995

Жизнь — это праздник цвета на картинах Аршакуни. И любимое время года — осень — он пишет с увлечением, восторгаясь ликующими яркими переливами горящих красок, отдавая предпочтение красному («Осенняя аллея», «Осенний букет», «Осенние горы»). И образ Петербурга он создал неповторимый. Прозаические мотивы — старые трамваи, невские буксиры — Аршакуни делает значительными, преображая их в поэтические. Простые темы обретают высокое значение, возвышенное звучание. А в серии «Летний сад» в зеленоватых светящихся тонах ему удалось передать особое состояние природы. Не мотив здесь важен, а атмосфера. И безликие люди (стаффаж), и скульптуры ориентированы на то, чтобы зрители уловили это особое состояние слияния искусства с природой и миром людей.

З. Аршакуни. Благовещение. 2001

Идея сопоставления творчества двух крупных мастеров одного поколения на одной выставке — проект, осуществляемый в ГТГ уже в третий раз, — перспективна и вызывает большой интерес. В сопоставлениях многое видится иначе.