Алексей Саврасов

1830–1897

Порой одного произведения бывает достаточно, чтобы имя автора сохранилось в памяти потомков. Алексею Саврасову место в истории было бы обеспечено, создай он всего лишь одну картину — «Грачи прилетели». Однако заслуги этого замечательного художника только «Грачами» не исчерпываются — и главная из них та, что, пожалуй, именно с него началось развитие подлинно русского пейзажа.

ВТОРОЙ ДОМ

С самого начала жизнь Саврасова складывалась весьма удачно. Его отец, небогатый торговец-галантерейщик, мечтал, как это часто бывает, приобщить сына к своему делу, но заметил, что рисунки мальчика (самостоятельно научившегося рисовать) пользуются большой популярностью и мгновенно раскупаются, и не стал противиться увлечению своего чада. В 1844 г. Алексей поступил в Московское училище живописи и ваяния — совершенно не похожее на чопорную и официальную петербургскую Академию художеств. Здесь царил дух свободы и демократизма, а обучение было живым и интересным. Из стен Училища впоследствии вышла целая плеяда художников, составивших славу русской живописи: Перов, Пукирев, Шишкин, Неврев, Коровин, Касаткин, Левитан, Рябушкин. Недаром оно считалось одним из самых передовых учебных заведений в России… Думал ли молодой Саврасов, вступая под эти своды, что проведет здесь в общей сложности тридцать пять лет?

Учителем его стал Карл Рабус (1), ныне совсем забытый, но некогда весьма известный «видописец» и педагог, сумевший в своем творчестве объединить лучшие достижения западноевропейской и русской живописи (К. Рабус. Спасские ворота в Москве. 1854) (2). Сам он в большей степени тяготел к романтизму, но в то же время интересовался и реалистическим направлением, постепенно выходящим в русском искусстве на первый план. Подобная двойственность характерна и для первых работ Саврасова, созданных под сильным влиянием наставника. Рабус учил писать обстоятельно, неторопливо, говоря, что хороший художник должен работать на мелочах, — уроки, усвоенные Саврасовым на всю жизнь.

Он быстро совершенствовался в своем мастерстве — в 1848 г. был отмечен в отчете Московского художественного общества как ученик, предоставивший лучшие эскизы. В 1849 г. меценат И. Лихачев организовал для молодого художника поездку на Украину, и рисунки, привезенные из этого путешествия, еще больше упрочили его положение «надежды русского искусства». Еще через год за картины «Вид Московского Кремля при лунном освещении» и «Камень в лесу у Разлива» (3) Совет Московского художественного общества присвоил Саврасову звание неклассного художника, признав тем самым окончание его обучения.

МОЛОДОЙ АКАДЕМИК

В первых значительных работах образы природы звучат возвышенно-поэтически, но в то же время переданы вполне реалистично — в чем уже можно узнать характерный «саврасовский» стиль. Впрочем, они еще не свободны от некоторой романтизации, которая будет так или иначе проявляться в его творчестве на протяжении 50-х годов.

В 1852 г. Саврасов совершил второе путешествие на Украину, где с любовью писал виды бескрайних степей («Степь днем», «Украинский вид»). В 1854 г. его картины впервые были представлены широкой публике на выставке в Училище. В числе зрителей оказались и августейшие особы. Великая княгиня Мария Николаевна (президент Академии художеств) даже приобрела полотно «Степь с чумаками вечером» (4) и пригласила художника поработать в свою загородную резиденцию Сергиевка, находившуюся между Петергофом и Ораниенбаумом. Там на свет появились «Морской берег в окрестностях Ораниенбаума» (5) и «Вид в окрестностях Ораниенбаума». За эти произведения Саврасову присвоили звание академика. В ту пору ему было всего 24 года.

Вернувшись в 1855 г. в Москву, художник продолжил работать над любимыми подмосковными пейзажами (особенно значительным оказался цикл видов Кунцева «Осенний лес. Кунцево. Проклятое место» (6)). Через некоторое время он женился на Софье Герц, сестре знаменитого искусствоведа Карла Герца, кстати сказать, основателя кафедры истории искусства в Московском университете. Тогда же ему было предложено стать руководителем пейзажного класса в Училище вместо умершего Рабуса.

ВЕРНОСТЬ СЕБЕ

В жизни Алексея Саврасова начался новый период. Начался он и в его творчестве. Во многом это было связано с переменами, произошедшими в русском обществе.

Поражение России в Крымской войне спровоцировало рост «демократических» настроений, размышлений о тяжелой судьбе крестьянства. В живописи на главенствующее место вышел бытовой жанр — художники стремились показать русскую действительность правдивой, не приукрашенной, такой, какая она есть. Похожие настроения проникли и в пейзаж и, несомненно, отразились в деятельности Саврасова. Увы, до нас дошло очень мало работ этого периода, но все они явно демонстрируют поиски нового «национального» стиля, с помощью которого можно было бы передать бытовое начало в природе.

Художник очень подробно выписывает мельчайшие состояния трав и листвы, но за этой почти фотографической точностью не утрачивает теплоты и душевности. Некоторые работы наполнены движением, совершающимся в природе, в основном это изображения вздымающихся вод и клубящихся облаков («Морской вид»), в других утверждается состояние согласия человека и природы («Летний пейзаж с мельницей», «Пейзаж с дубами и пастушком» (7), «Вид на Кремль в ненастную погоду» (8), «Пейзаж с рекой и рыбаком»).

В 1860-е годы имя Саврасова стало упоминаться в числе самых значительных и прогрессивных в художественной жизни Москвы. Крупнейшие писатели, художники, меценаты и искусствоведы, в том числе и Перов, Пукирев, Боткин, Третьяков, собирались в его доме, беседовали об искусстве, читали литературные новинки, обсуждали темы, волновавшие общество. Саврасов активно участвовал также в работе новообразованного Московского общества любителей художеств, объединившего лучшие умы Москвы — ученых, художников, писателей и меценатов, стремившихся поддерживать художников, устраивать выставки, «возвышать вкус и указывать на вечные цели искусства». Благодаря своей деятельности в Обществе Саврасов получил возможность отправиться на Всемирную выставку в Лондон и побывать заодно в других европейских странах.

Несмотря на то что пейзажи, написанные во время этой поездки, в некоторой степени несут отпечаток западных традиций, Саврасов все же остается верным себе спокойной и подробной манерой письма, отсутствием излишнего пафоса. В этом смысле более других ему оказались близки английские художники и французские барбизонцы.

Вернувшись в Россию, он еще более интенсивно принялся за работу, бродил по подмосковным деревням, перенося на холст уютные уголки Сокольников, Строгина, Кунцева, Филей… И чем дальше, тем меньше оставалось в них от «видописи», всегда немного отстраненной от зрителя, тем больше превращались они в Пейзажи (именно так — с большой буквы), такие, как «Пейзаж с избушкой» или «Лосиный остров в Сокольниках» (9). Рисунок стал более тонким, а колорит — более теплым и эмоциональным. «В самом простом и обыкновенном» он старается выразить те «глубоко трогательные черты, которые так сильно чувствуются в нашем родном пейзаже и так неотразимо действуют на душу», — восхищался творчеством Саврасова его любимый ученик Левитан.

РАСЦВЕТ

В 1870-е годы в творчество Саврасова вошли новые темы и образы, связанные с его поездками на Волгу — в Керженец, Нижний Новгород, Ярославль, Юрьевец. Благородная торжественность и необъятные просторы волжской природы покорили художника. В славной реке он увидел олицетворение всей России — великой, вольной и… нищей. С величественными видами («Разлив Волги под Ярославлем», «Печерский монастырь на Волге под Нижним Новгородом») соседствуют сцены из тяжелой бурлацой жизни («Бабья лямка», «Бурлаки на Волге» — не путать с картиной Репина!).

Обе эти темы объединились в эпическом полотне «Волга под Юрьевцем». Между прочим, для создания этой картины Саврасов пользовался помощью Перова (тот помогал ему писать бурлаков). Такая «взаимовыручка» была в ходу в среде передвижников, и не исключено, что в «Птицелове» и «Охотниках на привале» Перова пейзаж написан не кем иным, как Саврасовым. Именно Поволжье вдохновило Саврасова на создание своей главной и самой знаменитой картины «Грачи прилетели», представленной в 1871 г. на первой выставке Товарищества передвижников и сразу же ставшей одним из основных ее экспонатов.

Несмотря на то что в 70-е годы работали многие прекрасные пейзажисты — Шишкин, Васильев, Куинджи, — картины Саврасова совершенно не отошли на второй план, не затерялись. Совсем напротив! Именно сейчас его творчество достигает наибольшего расцвета. И одновременно — это один самых тяжелых периодов в жизни художника: тяжело заболевает жена, умирает недавно родившаяся дочь… Однако трагедии странным образом высвобождают его живописный дар. Картины Саврасова кажутся самыми настоящими окнами, через которые мы можем услышать гомон птиц, шелест ветвей, вдохнуть свежий холодный воздух. И живопись этого периода светлая, чистая, лирическая — радуги, заливные луга, утренние и вечерние зори, леса, «околдованные чародейкою-зимою». Но встречаются среди них и трагические образы — как, например, в картине «Могила на Волге».

Отдельную страницу в саврасовском наследии этого периода составляют городские пейзажи, пронизанные ощущением единства природы и древних московских архитектурных памятников («Сухарева башня», «Соборная площадь в Московском Кремле ночью» (10)).

ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ

Педагогическая деятельность Саврасова в эти годы также развивается весьма плодотворно. Молодые живописцы нового поколения не слишком интересовались проблемами общественной жизни, зато стремились быть ближе к природе, воспевать красоту родного края — и Саврасов с удовольствием им в этом помогал. Из его пейзажного класса вышли братья Коровины, Левитан, Нестеров и многие другие замечательные живописцы.

Он никогда не навязывал ученикам жестких дисциплинарных требований и пользовался заслуженной любовью своих питомцев. По воспоминаниям Игоря Грабаря, «Саврасов умел воодушевлять своих учеников, и те, охваченные восторженным поклонением природе, сплотившись в тесный кружок, работали не покладая рук… С первыми весенними днями вся мастерская спешила вон из города и среди тающих снегов любовалась красотой пробуждающейся жизни. Расцветал дуб, и Саврасов, взволнованный, вбегал в мастерскую, возвещая об этом как о событии, и уводил с собой молодежь опять туда, в зеленые рощи и поля».

Но вот, после стольких лет, удача отвернулась от художника — в творчестве его наметился спад, выставки проходили все реже, портилось зрение… Некогда счастливая семейная жизнь разрушилась. Саврасов, прибегая к исконно русскому средству «борьбы» с невзгодами, начал пить. Ситуация ухудшилась после его увольнения из Училища, когда он лишился казенной квартиры. Начались долгие скитания по ночлежкам…

Владимир Гиляровский вспоминал о последних годах некогда успешного художника: «Совсем старик спился… Жаль беднягу… Иногда заходит оборванный, пьяный или с похмелья. Но всегда милый, ласковый, стесняющийся…» И все же даже в это тяжелое время Саврасов не переставал писать. Конечно, большинство его картин не идет ни в какое сравнение с былыми шедеврами (сколько повторений «Грачей» или «Радуги» было создано и сколько картин продано за бесценок купцам-прощелыгам!), но и среди них встречаются удивительные пейзажи («Вид на село «Покровское-Фили», «Рожь», «Весна. Огороды», «Домик в провинции. Весна» (11)).

Осенью 1897 г. Алексей Саврасов умер в больнице для бедных.

Пожалуй, лучше всех понял суть его творчества Левитан, писавший в статье на смерть учителя: «Не стало одного из самых глубоких русских пейзажистов… С Саврасова появилась лирика в живописи пейзажа и безграничная любовь к своей родной земле… и эта его несомненная заслуга никогда не будет забыта в области русского художества».