Цепочка эпох

Дионис. Мозаика пола римской виллы. II в. н.э. Археологический музей, Коринф

Античность и средневековье

Тема «Времена года» относится к сквозным, существующим в искусстве на протяжении столетий. Сменяющие друг друга культурные эпохи обогатили ее иконографию, великие мастера создали выдающиеся индивидуальные интерпретации. Интерес к этой теме понятен и закономерен, ведь изображение сезонов в искусстве было образным, художественным воплощением представлений
(и размышлений) об устройстве мира, о вечности и человеческой жизни, о неумолимом течении времени и о его ежегодном возобновлении, круговороте. В силу этого трактовка темы всегда подразумевала многоплановость, в ней соединяются аспекты философского, научного и собственно художественного характера.

Римская мозаика «Четыре времени года». Кон. IV в. н.э. музей «Дом Вакха», Алкала де Хенарес (Испания)

АНТИЧНОСТЬ

В европейском искусстве изображение времен года и занятий человека в соответствии с ними восходит к античности. Следует сказать, что в изобразительное искусство эта тема пришла из литературы. Первое подробное описание смены сезонов и связанных с ней работ земледельца мы встречаем в сочинении древнегреческого поэта Гесиода «Труды и дни», созданном еще в VIII–VII вв. до н.э. Написанное в дидактической форме, сочинение Гесиода, помимо практических советов относительно конкретных видов деятельности, содержит общее наставление выбирать правильное время для разных работ сообразно положению звезд и светил.
Вот отрывок, рисующий наступление весны:

Только лишь царственный Зевс шестьдесят после солнцеворота
Зимних отмеряет дней¹, как выходит с вечерней зарею
Из океанских священных течений Арктур светоносный²
И в продолжение ночи все время сверкает на небе.
Следом за ним, с наступившей весною, является к людям
Ласточка-Пандионида с звенящею, громкою песнью;
Лозы подрезывать лучше всего до ее появленья.

Ничего сколько-нибудь близкого развернутым поэтическим образам Гесиода, соединяющего наблюдения природы с мифологией, не найти в искусстве греческой архаики. Самые ранние рельефы с темой времен года появляются только в эллинистический период — во II–I вв. до н.э. Причем если литературный памятник рисует картину сезонных изменений через природные явления (восходит звезда, прилетает ласточка) и действия человека (подрезающего лозу), то в скульптуре она воплощается в виде фигур с атрибутами. У Гесиода год состоял из четырех сезонов. В эллинистическом рельефном фризе с афинского Акрополя (церковь Panaghia Gorgoepiko, рубеж II–I вв. до н.э.) появляется деление на месяцы: каждый персонифицирован фигурами в спокойных позах с атрибутами, характеризующими основные черты, главные занятия месяцев, связанные с религиозными празднествами. Месяцу соответствует определенный знак зодиака, что указывает на связь деятельности человека с астрономической основой хронологии. Именно в культуре Древней Греции оформились представления о зодиаке: были выделены 12 созвездий (Овен, Телец, Близнецы, Рак, Лев, Дева, Весы, Скорпион, Стрелец, Козерог, Водолей, Рыбы), расположенных вдоль видимого годового пути Солнца среди звезд. Полный круг Солнце совершает за год, по месяцу «гостя» в «доме» каждого созвездия. Название — зодиак (греч. zodiakos, от zoon — животное) — возникло потому, что большинство созвездий носят названия животных.
Античный Рим унаследовал и развил греческую традицию. В первую очередь, в литературе и астрологии четыре времени года стали частью системного представления о мире, в котором они были соотнесены с четырьмя сторонами света и четырьмя направлениями ветров, четырьмя первоэлементами, четырьмя временами суток, четырьмя возрастами человека и четырьмя темпераментами. И это не было отвлеченным знанием. На этих представлениях базировалась медицина, на них основывались многие рекомендации практического характера, например совет устраивать в домах четыре столовые для каждого из сезонов, ориентированные так, чтобы максимально удовлетворить потребность в свете и тепле, необходимых для здоровья в любое время года.
В свою очередь, образным воплощением связи человека и природы становились росписи интерьеров на тему времен года. В знаменитом Золотом доме — римском дворце Нерона — в главном круглом обеденном зале потолок и стены были сделаны подвижными: вращаясь во время пиршества при помощи особого механизма, они являли попеременно картины четырех времен года. Можно предположить, что образцом для такой декорации послужило описание дворца бога cолнца (Гелиоса) в «Метаморфозах» Овидия. В главном зале дворца Гелиоса, своего отца, юный Феб видит:

Знаков небесных по шесть на правых дверях и на левых³…
С правой и левой руки там Дни стояли, за ними
Месяцы, Годы, Века и Часы в расстояниях равных;
И молодая Весна, венком цветущим венчана;
Голое Лето за ней в повязке из спелых колосьев;
Тут же стояла, грязна от раздавленных гроздьев, и Осень;
И ледяная Зима с взлохмаченным волосом белым.

Интересно отметить, что традиция украшать столовые изображениями месяцев или сезонов протянулась через столетия: знаменитый цикл картин Питера Брейгеля Старшего «Месяцы» (1565), написанный для загородного дома богатого антверпенца Николаса Йонгелинка, находился, скорее всего, тоже в столовой.
В римскую эпоху расширилось образно-символическое значение четырех времен года. Овидий в «Метаморфозах» сравнивал круговорот сезонов с кругом жизни человека от рождения до смерти, и постепенно они стали символом скоротечности времени и земной жизни в частности; именно такой аспект восприятия объясняет появление их изображений в римских погребальных памятниках — рельефах саркофагов.
Овидий в «Метаморфозах» возводит эти представления к Пифагору и излагает как часть его учения о естественных превращениях всего сущего в природе:

Что же? Не видите ль вы, как год сменяет четыре
Времени, как чередом подражает он возрастам нашим?
Маленький он, сосунок, младенческим летам подобен
Ранней весной; ярка и нежна, еще сил не набравшись,
Полнится соком трава, поселян услаждая надеждой;
Все в это время цветет; в цветах запестрел, улыбаясь,
Луг благодатный; но нет еще в зелени зрелости должной.
В лето потом переходит весна, в могучую пору;
Сильным стал юношей год, — мощнее нет времени года,
Нет плодовитей его, бурнее в году не бывает.
Осень наступит затем, отложившая юную пылкость,
Зрелая, кроткая: год — не юноша, но и не старец –
Станет умерен, — меж тем виски сединою кропятся.
После старуха зима приближается шагом дрожащим,
Вовсе волос лишена иль с седыми уже волосами…
Также и наши тела постоянно, не зная покоя,
Преображаются. Теми, что были мы, что мы сегодня,
Завтра не будем уже….

Строки Овидия дают почувствовать, насколько «очеловеченным» было восприятие природы в античности.

О популярности темы в искусстве античного Рима говорит то обстоятельство, что изображения времен года встречаются повсеместно: на вазах, геммах, монетах и фризах триумфальных арок (здесь они символизируют «счастливые времена» правления императоров), рельефах саркофагов, мозаичных полах.
Характерным примером античной иконографии сезонов является римская мозаика «Четыре времени года».
По кругу против часовой стрелки расположены полуфигуры, персонифицирующие Весну (в венке из цветов), Лето (в венке из колосьев с серпом в руке — время жатвы), Осень (в венке из гроздей винограда) и Зиму (закутанную от мороза в мягкий теплый плащ).
Сезоны часто изображали в виде богов римского пантеона. Не исключено, что и в данном случае Весну представляет богиня цветов Флора; Лето — богиня зерна Церера; Осень — Вакх, бог вина и виноделия (на него указывает дополнительный атрибут — шкура леопарда). Диагональное расположение фигур должно подчеркнуть движение по кругу, воплощая извечно повторяющийся круговорот времен года.
Помимо четырех сезонов в античном римском искусстве с I в. н.э. получила распространение тема месяцев года. Интерес к ней в римской культуре не случаен. Именно в античном Риме сформировался календарь с названиями месяцев, которым и поныне пользуются практически во всех европейских странах. В Древней Греции не знали единого календаря: в каждом городе-государстве был собственный, и начинались они с разных месяцев; месяцы также именовались по-разному.
Само слово «календарь» — римского происхождения. Буквальное значение латинского слова «calendarium» — долговая книга; в таких книгах указывались первые дни каждого месяца — календы, когда в Древнем Риме должники платили проценты. Римский календарь был лунный, календы в нем означали новолуние, ноны — первую четверть луны, иды — полнолуние. Ноны приходились на 5 или 7 число, иды — на 13–15-й день месяца.
«Календы» и «календарь» — производное от латинского «calare» — звать: по обычаю в первый день месяца народ созывался на Капитолий, и помощник понтифика объявлял начало нового месяца.
В поэме «Фасты» Овидий подробно повествует о происхождении названий месяцев и связанных с ними легендах и праздниках. У древних римлян, как и у большинства древних народов, год начинался с марта и был связан с началом нового цикла полевых работ. Март именовался в честь бога Марса и потому обладал для римлян особым значением. Марс считался отцом Ромула и Рема, основателей Рима. Этимологию слова «апрель» (лат. Aprilis ) обычно ведут от aprire, aperire — открывать, обозначая так месяц, когда раскрываются почки растений. Май получил свое название в честь богини Майи, июнь (лат. Junius) в честь древнеримской богини Юноны, июль (лат. Julius) — в честь Юлия Цезаря, август (лат. Augustus) — в честь императора Августа. В названиях месяцев сентябрь (лат. September, от septem — семь), октябрь (лат. October, от octo — восемь), ноябрь (лат. November, от novem — девять), декабрь (лат. december, от decem — десять) закреплен порядок их следования в древнеримском календаре — до реформы Юлия Цезаря. Январь именовался в честь древнеримского бога Януса. Два лика этого бога смотрели вперед и назад. Янус считался стражем, хранителем мироздания, богом входов и выходов. В 46 г. до н.э Юлий Цезарь, проводя реформу календаря, установил началом нового года 1 января — первое новолуние после зимнего солнцеворота:

Солнцеворот — это день и последний для солнца, и первый:
Тут поднимается Феб, тут начинается год.
Овидий. «Фасты»

Февраль (лат. Februarius) буквально означал месяц очищения: на 21 февраля приходились фералии — обряд почитания душ умерших. В календаре древних римлян февраль — последний месяц года, посвященный манам (душам умерших) и Термину (богу окончания, богу границ и пределов).
В римском античном искусстве тема месяцев нашла воплощение главным образом в письменных альманахах-календарях и в украшениях мозаичных полов. В мозаиках сюжеты часто располагались по кругу, в центре которого помещалась аллегорическая фигура Года, держащего в руках Солнце и Луну. Поначалу месяцы, подобно сезонам, изображались с помощью фигур богов, покровительствующих месяцу, их атрибуты указывали на праздники (январь — двуликий Янус, март — изображение Марса или воина, май — мужская фигура с розами, поскольку на май приходился праздник роз — Rosalia, и пр.)
Календари-альманахи служили литературным чтением, справочником полезных советов, дидактическим подспорьем, источником научных знаний. В них для каждого месяца указывался бог-покровитель, даты нон и аграрные праздники, а также приводился подробный перечень сельских работ в каждом месяце.

СРЕДНЕВЕКОВЬЕ

Эта «программа» легла в основу календарей средневековых манускриптов с той существенной разницей, что языческих богов заменили христианские святые, а перечисление занятий по месяцам — их изображения. Тенденция к замене текста изображением обнаруживается уже в памятниках поздней античности, но настоящее развитие получает в искусстве Средних веков.
В христианском искусстве сезоны и месяцы становятся частью церковного года, их соотносят с персонажами и сюжетами Ветхого Завета, с двенадцатью апостолами.
Собственная концепция изображения месяцев в христианском искусстве Средневековья сложилась в XII в. в скульптурном убранстве порталов соборов Франции и Италии.
Один из ранних памятников средневекового цикла месяцев представляет собор в Шартре.

Скульптуры северного портала Шартрского собора
Ок. 1194–1230. Зима: январь — Козерог

По внутренней стороне архивольта портала идет лента скульптурных изображений «месяцев»; по внешней располагаются соответствующие знаки зодиака. Цикл начинается слева внизу и, поднявшись к верхушке, по правой стороне спускается вниз. В основании арки сидит Январь, персонифицированный двуликим Янусом. Два его лика — молодой, безбородый, и бородатый, в летах, — могут иметь также значение нового, молодого, и старого, уходящего, года. На внешнем архивольте ему соответствует аллегория Зимы в виде старика, греющего ноги над жаровней. На другой стороне арки помещен противоположный сезон — Лето — в виде полуобнаженного юноши (отдаленное воспоминание о «голом» Лете античности). Из-за этих фигур знаки зодиака, идущие по той же стороне архивольта, не совпадают точно с каждым из месяцев, но находятся примерно посередине между ними, что точнее соотносится с действительностью, так как время прохождения Солнца через созвездие приходится примерно между двадцатыми числами соседних месяцев, а не между первыми.
В этом раннем памятнике еще видны античные реминисценции, но заметнее черты нового. Месяцы персонифицированы фигурами горожан и крестьян с атрибутами сезонных занятий и даже в большинстве представлены в активном действии (как Март, подрезающий лозу; жнец — Август; человек, давящий виноград в бочке, — Сентябрь; сеятель — Октябрь и пр.). В Средние века на первый план в теме выносится активная деятельность человека в отношении природы, и хотя не все занятия носят созидательный характер, этот новый акцент в целом основан на проповедовавшейся церковью идее о повседневных праведных трудах человека как части его спасения. Закономерно размещение этих сцен на портале собора — границе внешнего, природного мира, к которому они, несомненно, ближе, и духовного, религиозного пространства.
С XIV в. в средневековой городской культуре Европы получил распространение часослов — рукописная молитвенная книга для мирян. По мере развития и формирования его состава непременной частью рукописи становится календарь с расписанием по месяцам праздников святых, а желательной частью — иллюстрации к календарю, которые как раз и воспроизводят в первую очередь сезонные работы. В грандиозном ли комплексе готического собора или на страницах изящного часослова цикл изображений двенадцати месяцев всегда был включен в общую систему представлений об устройстве мира и о протекающем в нем времени. Часослов (или часовник) имел к времени самое непосредственное отношение; оно отражено уже в самом названии, происходящем от слова «час». Содержание книги составляли молитвы, которые следовало читать в определенные часы дня и ночи, и сама церковная служба называлась «часами». Миниатюры календаря носили светский характер, но они соседствовали с религиозными сценами, а все дни года соответствовали определенным церковным праздникам.
Именно в живописи часословов тема месяцев пережила свой расцвет. Непревзойденным шедевром стали миниатюры календаря «Роскошного часослова герцога Беррийского» (ок. 1413–1416), созданные братьями Лимбургами («Роскошному часослову герцога Беррийского» будет посвящен один из номеров газеты «Искусство» за 2007 г. — Ред.).
Миниатюры календарного цикла составили главную художественную ценность этого памятника. Сцены пира (январь), сбора цветов и обручения (апрель), выезда в лес (май), соколиной охоты (октябрь) взяты из жизни аристократического двора Жана Беррийского. Написанные в стиле искусства интернациональной готики, они отличаются изяществом, элегантностью и пышностью, являя декоративное пиршество для глаз. Другие месяцы: февраль (сбор хвороста, согревание у очага), июнь (сенокос), июль (жатва), октябрь (пахота и сев озимых) — проиллюстрированы занятиями крестьян, и в этих пейзажах впервые возникают картины природы, переданные с такой конкретностью, свежестью и поэтичностью, с таким вниманием к нюансам состояния воздуха и света, какого не знало до того искусство.
Но календарь этого часослова — образец не только художественного, но и научного (для своего времени) совершенства. Каждая из больших миниатюр (29 х 21 см) увенчана полукружием небесного свода, по которому движется колесница Солнца, перемещаясь из одного созвездия в другое, тем самым наглядно воплощая движение времени. Здесь приведены астрономические таблицы, содержащие данные о днях недели, продолжительности дня, новолуниях, религиозных праздниках. Благодаря тому что эти сведения даны на девятнадцатилетний цикл перемены новолуний (которые затем в точности повторяются), календарь является вечным. Таким образом выражена мысль о связи человеческих занятий с годичным движением Солнца и течение земной жизни человека приведено в строгое соответствие с движением светил и церковным временем.

Поль, Херман и Иоанн ван Лимбурги. Миниатюры календаря «Роскошного часослова герцога Беррийского». Февраль. Май Ок. 1413–1416. Музей Конде, Франция

Миниатюры календаря «Роскошного часослова герцога Беррийского» — пример выдающийся и уникальный. Но он получил продолжение, и более всего у франко-фламандских мастеров XV–XVI вв. Иллюстрирование календаря позволяло художникам иметь дело со светскими сюжетами, переносить в них постепенно накапливавшиеся наблюдения за жизнью людей и природы. Здесь формировалось ядро, из которого позднее развилась нидерландская жанрово-пейзажная живопись XVI в., а затем и голландский жанр и пейзаж XVII столетия.
В большом потоке продукции разных мастерских в течение XV в. установилась традиция изображения определенных занятий по месяцам:
Январь — пир, закалывание свиньи (заготовление припасов на зиму).
Февраль — топка камина, сбор хвороста, пир.
Март — морской пейзаж, масленица, окапывание виноградника или подрезка сучьев.
Апрель — сбор цветов, доение домашних животных.
Май — охота, выезд верхом, катание на лодке, шествие королевы мая.
Июнь — сенокос.
Июль — жатва, выпас гусей, стрижка овец.
Август — сбор фруктов, жатва.
Сентябрь — сбор винограда, получение молодого вина.
Октябрь — пахота и посев озимых.
Ноябрь — сбивание желудей, забой скота, заготовление зимних припасов.
Декабрь — охота на кабана или закалывание свиньи, праздничное застолье.
Традиция эта обладала большой устойчивостью, сюжеты сохранили популярность на протяжении XVI и XVII вв., перейдя в другие виды искусства — картины, рисунки, гравюры, шпалеры. Можно сказать, что именно в этих готических миниатюрах по-настоящему нашли воплощение «труды и дни», некогда воспетые в поэме Гесиода.

СПЕЦИАЛЬНЫЙ ВЫПУСК

В р е м е н а г о д а