Архитектура

no21__58.jpg (18936 bytes)

Львиноголовый орел Имдугуд, когтящий оленей. Рельеф храма в Убайде. Середина 3 тыс. до н.э.

Первыми архитекторами и строителями, согласно мифологическим представлениям народов Месопотамии, были сами боги. Парадокс заключался в том, что боги создавали упорядоченный космос по своему подобию природных стихий (Энлиль — “Могучий утес”), уже оформленных культуротворческой деятельностью человека: из вод морских возникает не пустынный остров/гора, а город/храм. Наиболее древний и обобщенный образ мира — мировая гора — реализуется в культуре Месопотамии в виде рукотворного объекта, стоящего посреди городского космоса.

no21__59.jpg (26262 bytes)

Развалины Зиккурата в Уре

Зиккурат

В III тысячелетии до н.э. складывается наиболее впечатляющий образ месопотамской архитектуры — гора-зиккурат (корень “кур” и означает “гора”). Многих богов, начиная с Анна и кончая Мардуком, называли горой. Это определение выражало сокровенную сущность божества. Так что зиккурат — это прежде всего предельно наглядная, овеществленная сущность богов. Бог Ан, соединяющий в себе небо и землю, мог быть представлен в виде монолитной горы. Но после раздела сфер влияний Вселенная-Гора приобретает структурность. За каждую часть мира отвечали различные боги, ранжированные в соответствии со строгой иерархией, — структурность мировой горы-зиккурата становится ступенчатой, выражая идею иерархиезации мира. Ступенчатая форма согласуется еще с одним аспектом символического значения храма.

Божественным образцом, построенным самим Энлилем, стал храм Экур (“Дом горы”) в Нипурре. Храм находился в Дуранки — это некая особая священная зона, “средоточье всех сторон света” (“Энлиль! Повсюду…”), в которой осуществлялась “связь небес и земли”. Если задаться вопросом о том, какую форму может принять связующая нить неба и земли с точки зрения человека, то ответ напрашивается сам собой — форму лестницы. Таким образом, символический смысл архитектурной формы зиккурата многозначен и многослоен, и только в последнюю очередь он является подножием храма-дома, в котором живет (временно или постоянно) божество.

Архитектурные формы зиккурата появились не сразу, можно проследить их определенную эволюцию. В конце IV тыс. до н.э. так называемый Белый храм в Уруке — прямоугольное в плане здание с глухими, без окон, стенами — стоял на вершине простой насыпной горы. Внутри он имел открытый прямоугольный двор, в который выходили все помещения, в том числе и святилище со статуей божества. Белый цвет стен (побелка известью) свидетельствует о его принадлежности или покровителю г. Урука богу неба Ану, или его дочери Иштар.

no21__60.jpg (15151 bytes)

Зиккурат в Уре. Реконструкция

Храм богини Нинхурсаг (матери богов и лесистых гор) в Убайде, датируемый серединой III тыс. до н.э., уже возвышался на двух ступенях: платформе черного цвета (ки — земля) и террасе белого цвета (ан — небо). Сохранившееся декоративное убранство храма дает возможность реконструировать его как всеобъемлющий образ мира во всем разнообразии и множественности мифологических кодов.

Карниз был украшен керамическими гвоздиками, шляпки которых имели форму многолепестковых розеток красно-белого цвета. По верхнему фризу порхали белые голубки, ниже шли сцены из жизни людей (фигуры людей, вырезанные из известняка, выделялись на фоне черных шиферных пластин). Еще ниже — торжественно шагали быки из меди (символ Энлиля). Ворота охраняли деревянные фигуры львов (символ Нергала). Взглядом мы как бы спустились с небес к земле и подземному миру. Обратное движение восхождения задавали две тонкие колонны в виде финиковых пальм — священного дерева богини Нинхурсаг, которые вырастали прямо за фигурами львов. Они, поддерживающие небеса/навес, и символизировали центр и ось мира — мировое древо. Колонны были обиты медью и украшены перламутром, самоцветами, кусочками природного асфальта. Над дверью на медной платине были изображены два оленя. Олень — удивительное животное, по мифологическим представлениям древних принадлежащее двум мирам одновременно — животному и растительному, так как его рога подобны деревьям.

no21__62.jpg (18927 bytes)

Львиные ворота крепости в Хаттусе. Ок. 1350-1250 гг. до н.э.

В III тысячелетии до н.э. в шумерском пантеоне оформляется триада главных богов (Ан — Энлиль — Энки), а в архитектуре, соответственно, откристаллизовывается форма трехступенчатого зиккурата. Наиболее сохранившимся и впечатляющим своими размерами, а также выверенными пропорциями является зиккурат бога луны Нанны в Уре. Это сооружение по высоте (60 м) равно пирамиде Джосера, но визуально производит более грандиозное впечатление, так как его строители не только знали законы оптического перспективного сокращения, но и учитывали в этом божественном сооружении законы восприятия человека и его масштаб. Сложенные из необожженного кирпича стены ступеней имеют трапециевидную форму и наклонены к центру сооружения. Этот прием усиливает впечатление перспективного сокращения и зрительно увеличивает высоту и вертикальную устремленность сооружения. Этой же идее подчинена и разбивка стены вертикальными выступами и нишами. В зиккурате нет чисто горизонтальных линий. Обмеры показали, что все горизонтальные линии в действительности выгибаются вверх к центру и тем самым корректируют оптические искажения, связанные с особенностями человеческого зрения. Взгляд зрителя иными путями, но все туда же, к центру, вели и мощные диагонали трех стоступенчатых лестниц.

Дополнение системы вертикалей и горизонталей ритмом диагоналей создавало впечатление динамической упругости и главенства волевого начала. Ступени лестницы задавали для людей тот масштаб, который позволял человеку зрительно соизмерять свои размеры и размеры божественных ступеней (сто человеческих шагов равны одному божественному). Переход от тяжести глухого черного цвета 1-й ступени (природный асфальт) через терракотово-красный цвет 2-й ступени (обожженный кирпич) к свету белой 3-й ступени (известь) и сиянию лазурных стен храма (блестящая поливная керамика) и золоту купола также способствовал легкому взлету взгляда вверх. Цветовое решение храма и конструктивно, и глубоко символично: оно отражает не только представление о модели мира, но и символизирует личную историю бога Нанны, который был зачат на земле, в утробе матери спустился под землю и вернулся на небо благодаря рождению своих братьев, оставшихся в подземном царстве заменой ему, матери и отцу: “Кирпичи его глянцево-красные,/Основанье его лазурита синего!/Как бык, вознес он в Шумере рога сияния” (“Энлиль! Повсюду…”).

no21__63.jpg (17194 bytes)

Зиккурат Этеменанки. VI в. до н.э. Реконструкция

Цветовую и символическую картину зиккурата как модели мира надо дополнить зеленью садов, которые были разбиты на террасах (об этом свидетельствует система стоков), и праздничной пестротой религиозных процессий. К богам человек приобщался не умозрительно в храме (куда его не допускали), а всем своим существом припадая к груди вечнозеленой божественной горы, “горы изобилия”.

Дальнейшая эволюция зиккурата связана с Ассирией, где возводили двойные зиккураты, и с Вавилоном, где был построен один из наиболее знаменитых храмов Месопотамии — храм бога Бела-Мардука — Этеменанки (“Дом краеугольного камня неба и земли”), который послужил прообразом библейской Вавилонской башни. И действительно, последний строитель этого храма, царь Навуходоносор II (VI в. до н.э.), лелеял честолюбивые мысли сравняться с богами: “Я приложил руку к тому, чтобы достроить Этеменанки так, чтобы поспорить она могла с небом”.

Зиккурат имел квадратный в плане фундамент со стороной в 91,5 м и такую же высоту. Он был построен из обожженного кирпича (на него ушло 85 млн кирпичей) и имел уже семь ступеней, что соответствовало тем представлениям об устройстве космоса, которые сложились к середине I тысячелетия до н.э.: и небо, и земля имели по семь уровней, причем каждому уровню соответствовали свои боги. Вавилонский пантеон состоял из семи наиболее почитаемых богов: Мардук — отец богов, его жена Царпанита — богиня зари, их сын Набу — бог писцов, Нергал — владыка подземного царства, Нинурта — бог войны, Син — бог Луны, Шамаш — бог солнца. Особое значение придавалось семи небесным телам, которые определяли судьбы мира: солнцу, луне и пяти планетам — Меркурию, Венере, Марсу, Юпитеру и Сатурну.

В семь священных цветов были окрашены ступени зиккурата: нижний уровень (до ¹/₃ высоты) был черным, второй (¹/₅ высоты) — блистал белизной, третий был пурпурного цвета, четвертый — ярко-синим, пятый — алым, шестой сверкал серебром, а седьмой — золотом. По углам храма и над входной дверью возвышались огромные золотые рога — символ Бела-Мардука. Конструктивно Этеменанки был более сложным, чем зиккурат Нанны. В толще стен имелись потайные сводчатые помещения, лестницы. Наружные лестницы были оформлены арками.

Висячие сады семирамиды

Изобретение свода и арки из обожженного кирпича было одним из наиболее ценных достижений в техническом и архитектурном отношении (именно эта линия была подхвачена позднее в архитектуре Древнего Рима и Средних веков в Европе). Сводчато-арочная конструкция стала основой для создания одного из восьми чудес света — Висячих садов Семирамиды. Учитывая общую пирамидальную конструкцию террас, уподобленную горе, и обычай разводить сады на ступенях зиккуратов, можно отнести это сооружение к той же архитектурной традиции.

no21__65.jpg (19850 bytes)

Вавилон. VI в. до н.э. Реконструкция

Квадратное в плане сооружение со стороной 123 м, покоившееся на сложной системе стен, каменных колонн, сводов и перекрытий, таило в себе сложную инженерную систему водоподъемников, через которые вода закачивалась в озеро на верхней террасе, чтобы затем постепенно стекать ручейками и водопадами вниз и орошать как экзотические растения парадного сада, так и полевые цветы верхних этажей. Именно полевые цветы и прохладу естественных ландшафтов любила жена Навуходоносора, мидийская царевна Амиитис, для которой и были построены сады. Чтобы удерживать высокие деревья, на террасы был насыпан толстый слой плодородной земли, который изолировали от несущей конструкции несколькими слоями тростника с асфальтом, обожженного кирпича на известковом растворе и листового свинца. На верхних этажах толстый слой земли и пышная растительность полностью сглаживали уступы террас и создавали впечатление естественной природы, на нижних — арочные и сводчатые конструкции использовались для создания таинственных гротов, в которых было много разных чудес — золотые статуи богов и священных животных, светильники, клетки с редкими птицами, неведомо откуда льющаяся музыка, замысловатая система каскадов, экзотические животные и пр.

Конструкция дома и храма

Символика и конструкция дома и храма в культуре Месопотамии очень сходны. Дом, ревниво охраняющий свои тайны от внешнего мира за глухими стенами без единого окна, до сих пор является визитной карточкой многих стран Ближнего Востока и Центральной Азии. И дело здесь не столько в сохранении драгоценной на юге тени под сенью галерей, выходящих во внутренний двор, а скорее в мифологии, которая незримо продолжает жить на подсознательном уровне.

Микро- и макрокосм едины, отсюда дом подобен храму, а храм подобен дому. И здесь, и там живет божество вселенной, города или дома, но “его тайны недоступны взору, его покои, как море, бескрайни…” В этой древней формуле описания храма Энлиля — символика и конструктивные особенности и дома, и храма: вокруг скрытого от глаз людских святилища бога, некоей центральной точки мироздания (“Слово твое — небесам опора, Слово твое — земли основа!”), хаос лабиринта подсобных и служебных помещений, которые, как море, бескрайни и, как море же, лишены структуры.

Тип храма-лабиринта, дворца-лабиринта, в сердце которого — святилище с алтарем или тронный зал, воспроизводился до конца месопотамской культуры, несмотря на любовь к процессиям-поклонениям и пышным зрелищам у ассирийцев и персов. Встреча с божеством была подобна озарению, лик царя должен был появляться внезапно: так, в ассирийских дворцах Ашшура и Ниневии посетители должны были сделать поворот на девяносто градусов, чтобы увидеть царя в глубине тронного зала. Дверные проемы в помещениях были расположены в шахматном порядке, что заставляло человека все время менять направление движения, петлять среди таинственного полумрака залов, освещенных только слабым боковым светом щелей-окон, затерянных где-то под карнизом.

В этом главное отличие месопотамских дворцов и храмов от древнеегипетских, для которых была характерна осевая композиция с нанизыванием помещений на один вектор-луч, который был подобен лучу Солнца-Ра или временному вектору смены дня (двор) и ночи (темные залы со множеством колонн). Стены залов были сплошь покрыты горизонтальными лентами или росписей, или рельефов, на которых изображались в основном сцены битв, побед, пленения или охоты.

Однако вовне весь этот сложный и многообразный мир оборачивался глухой стеной крепости, вознесенной или на естественный холм (древнешумерский дворец в Кише, середина III тыс. до н.э.), или на искусственную платформу (дворец в ассирийском городе Дур-Шаррукин стоял на 14-метровой платформе, равной высоте современного пятиэтажного дома). Такой же непроницаемостью обладают и белые стены древнерусских церквей, и наглухо закрытые царские врата иконостаса, вокруг которого лабиринт затемненных сводчатых помещений, препятствующих восприятию внутреннего пространства храма единым взглядом, заставляющий “блуждать впотьмах” вокруг столпа божественного света, изливающегося из-под купольного пространства небес. Пышность и красочная мистичность религиозных и придворных процессий-ритуалов через византийских посредников перешла в пышность и неспешную тяжеловесность православной литургии и придворной жизни Третьего Рима.

no21__66.jpg (73431 bytes)

Изразцовая плитка ворот богини Иштар из Вавилона.

Градостроительство

Внешние глухие стены как храмового, так и дворцового комплексов имели не только символическое (связь божества с определенным местом), но и оборонительное значение. В градостроительстве Месопотамии сформировалась концепция “города внутри города”, “священного города”, или цитадели, на холме (естественном или искусственном) с собственной системой укреплений внутри второго, третьего и т.д. колец стен, которые возникали по мере разрастания города. При этом соблюдалось правило абсолютного приоритета этих внутренних городов в качестве центров духовной и светской власти. Этот тип соотношений внутри города сохранился до сих пор на пространствах Евразии. Он узнается в радиально-кольцевой структуре Москвы с Кремлем в центре, кольцами Китай-города, Белого города (нынешнее Бульварное кольцо), Земляного города (Садовое кольцо), в планировке Пекина с “Запретным городом” в центре, в планировке Парижа и других городов.

При соблюдении общей концепции, однако, можно наблюдать и некую эволюцию в градостроительстве Месопотамии за две тысячи лет. Если для древних городов характерна хаотичность застройки жилых кварталов вокруг центра, то уже начиная с новых ассирийских городов (Ниневия, Дур-Шаррукан), появляются тенденции к упорядочиванию планировки и геометризации планов оборонительных стен. За основу был взят план ассирийского военного лагеря, имевшего вид вытянутого прямоугольника, в котором командный пункт (царский шатер) располагался в центре южной стены (в отличие от центрального его расположения у римлян). Мифологическим обоснованием этой тенденции является стремление к четкому структурированию всего космоса (семь небес, семь уровней Земли).

Идея точного соответствия земных объектов их небесным прообразам породила соответственно Вавилону земному, Вавилон “небесный”. Эта идеальная модель отличалась идеальностью, в том числе и геометрической. “Осмотри стену, чьи венцы, как по нити”, — этим гордится не шумерский, а вавилонский Гильгамеш. Вавилон времен Навуходоносора II (605–562 гг. до н.э.) по пышности, блеску и грандиозности, возможно, сравнялся со своим небесным образцом: прямоугольник в 10 кв. км, обнесенный четырьмя кольцами высоких и толстых стен (ширина — 7, высота — 12 м), 600 прямоугольных башен, через каждые 50 м, 8 ворот-бастионов, прямая как стрела “Священная дорога”, выложенная белыми и розовыми плитами метровой величины, два бульвара, 24 проспекта, 53 храма, грандиозный зикурат Этеменанки, висячие сады…

Глубоко символичен темно-синий цвет стен знаменитых ворот Иштар — это небесные врата города, который сам является “божественными вратами”. Каждый зубец стен — это маленькая модель зикурата, это лестницы, которые ведут в небо. Сама стена — необозримое небесное пространство с астральными знаками богов. Среди неоглядной, выжженной равнины навстречу путнику вставал град небесный.