Год создания: 1840. Автограф не обнаружен. Впервые издан М. Бернардом в 1842 г.
Автор текста : А. Пушкин. Стихотворение «К***». Написано между 16 и 19 июля 1825 г.; издано в «Северных цветах» на 1827 г.
Романс Глинки являет собой пример того неразрывного единства поэзии и музыки, при котором почти невозможно представить себе пушкинское стихотворение без интонации композитора. Поэтический бриллиант получил достойную музыкальную оправу. Вряд ли найдется поэт, который не мечтал бы о таком обрамлении своих творений.
Chercher la f e mme (фр. — ищите женщину) — этот совет как нельзя более кстати, если мы хотим яснее представить себе рождение шедевра. Причем оказывается, что женщин, причастных к его созданию, две, но… с одной фамилией: Керн — мать Анна Петровна и дочь Екатерина Ермолаевна. Первая вдохновила Пушкина на создание стихотворного шедевра. Вторая — Глинку на создание шедевра музыкального.
Муза Пушкина. Стихотворение
Об Анне Петровне Керн в связи с этим стихотворением Пушкина ярко пишет Ю. Лотман: «А.П. Керн в жизни была не только красивая, но и милая, добрая женщина с несчастливой судьбой. Ее подлинным призванием должна была стать тихая семейная жизнь, чего она в конце концов добилась, выйдя уже после сорока лет вторично и весьма счастливо замуж. Но в тот момент, когда она в Тригорском встретилась с Пушкиным, это — женщина, оставившая своего мужа и пользующаяся довольно двусмысленной репутацией. Искреннее чувство Пушкина к А.П. Керн, когда его надо было выразить на бумаге, характерно трансформировалось в соответствии с условными формулами любовно-поэтического ритуала. Будучи выражено в стихах, оно подчинилось законам романтической лирики и превратило А.П. Керн в «гений чистой красоты».
Стихотворение представляет собой классический катрен (четверостишие) — классический в том смысле, что каждая строфа заключает в себе законченную мысль.
Это стихотворение выражает концепцию Пушкина, согласно которой движение вперед, то есть развитие, мыслилось Пушкиным как возрождение: «первоначальные, чистые дни» — «заблужденья» — «возрождение». Эту идею Пушкин в 20-е годы по-разному формулировал в своей поэзии. И наше стихотворение — одна из вариаций на эту тему.
К***
Я помню чудное мгновенье:
Передо мной явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты.
В томленьях грусти безнадежной,
В тревогах шумной суеты,
Звучал мне долго голос нежный
И снились милые черты.
Шли годы. Бурь порыв мятежный
Рассеял прежние мечты,
И я забыл твой голос нежный,
Твои небесные черты.
В глуши, во мраке заточенья
Тянулись тихо дни мои
Без божества, без вдохновенья,
Без слез, без жизни, без любви.
Душе настало пробужденье:
И вот опять явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты.
И сердце бьется в упоенье,
И для него воскресли вновь
И божество, и вдохновенье,
И жизнь, и слезы, и любовь.
Муза Глинки. Романс
В 1826 г. с Анной Петровной познакомился Глинка. У них завязались дружеские отношения, сохранившиеся до самой смерти Глинки. Впоследствии она опубликовала «Воспоминания о Пушкине, Дельвиге и Глинке», в которых повествуется о многих эпизодах ее дружбы с композитором. Весною 1839 г. Глинка влюбился в дочь А.П. Керн — Екатерину Ермолаевну. Они намеревались пожениться, но этого не произошло. Историю своих отношений с ней Глинка описал в третьей части своих «Записок». Вот одна из записей (декабрь 1839 г.): «Зимою приехала матушка и остановилась у сестры, я потом и сам туда переехал (это был период совершенно испортившихся отношений Глинки с его женой Марией Петровной. – А.М.). Е.К. выздоровела, и я написал для нее вальс на оркестр B - dur . Потом, не знаю по какому поводу, романс Пушкина “Я помню чудное мгновенье”».
В отличие от формы стихотворения Пушкина — катрена с перекрестной рифмой, в романсе Глинки последняя строка каждой строфы повторяется. Этого требовали законы музыкальной формы. Особенность содержательной стороны стихотворения Пушкина — законченность мысли в каждой строфе — Глинка старательно сохранил и даже усилил средствами музыки. Можно утверждать, что в этом ему примером могли служить песни Ф. Шуберта, например «Форель», в которой музыкальное сопровождение строф строго согласовано с содержанием данного эпизода.
Романс М. Глинки построен таким образом, что каждая строфа, в соответствии с ее литературным содержанием, имеет и свое музыкальное оформление. Достижение этого особенно заботило Глинку. Об этом есть специальное упоминание в записках А.П. Керн: «[Глинка] взял у меня стихи Пушкина, написанные его рукою: «Я помню чудное мгновенье…», чтобы положить их на музыку, да и затерял их, Бог ему прости! Ему хотелось сочинить на эти слова музыку, вполне соответствующую их содержанию, а для этого нужно было на каждую строфу писать особую музыку, и он долго хлопотал об этом».
Вслушайтесь в звучание романса, желательно в исполнении певца Например, С. Лемешева), проникшего в его смысл, а не просто воспроизводящего ноты, и вы почувствуете это: он начинается с рассказа о былом — герой вспоминает явление ему дивного образа; музыка фортепианного вступления звучит в высоком регистре, тихо, светло, словно мираж… В третьем куплете (третья строфа стихотворения) Глинка замечательно передает в музыке изображение «бурь порыв мятежный»: в аккомпанементе само движение становится взволнованным, аккорды звучат словно учащенные удары пульса (во всяком случае, так это может исполняться), взметающие короткие гаммаобразные пассажи, словно вспышки молнии. В музыке этот прием восходит к так называемым тиратам, в изобилии встречающимся в произведениях, изображающих борьбу, стремление, порыв. Этот бурный эпизод сменяется в том же куплете эпизодом, в котором тираты слышатся уже затихая, издалека («…я забыл твой голос нежный»).
Для передачи настроения «глуши» и «мрака заточенья» Глинка тоже находит замечательное по выразительности решение: аккомпанемент становится аккордовым, никаких бурных пассажей, звучание аскетично и «уныло». После этого эпизода особенно ярко и воодушевленно звучит реприза романса (возвращение первоначального музыкального материала — то самое пушкинское возрождение), со слов: «Душе настало пробужденье». Реприза музыкальная у Глинки в точности соответствует поэтической репризе. Восторженная тема любви достигает кульминации в коде романса, каковой является последняя строфа стихотворения. Здесь она звучит страстно и возбужденно на фоне аккомпанемента, замечательно передающего биение сердца «в упоении».
Гёте и Бетховен
В последний раз А.П. Керн и Глинка встретились в 1855 году. «Когда я вошла, он меня принял с признательностью и тем чувством дружества, которым запечатлелось первое наше знакомство, не изменяясь никогда в своем свойстве. (…) Несмотря на опасение слишком сильно его расстроить, я не выдержала и попросила (как будто чувствовала, что его больше не увижу), чтобы он пропел романс Пушкина «Я помню чудное мгновенье…», он это исполнил с удовольствием и привел меня в восторг! (…)
Через два года, и именно 3 февраля (в день именин моих), его не стало! Его отпевали в той же самой церкви, в которой отпевали Пушкина, и я на одном и том же месте плакала и молилась за упокой обоих!»
Идея, выраженная Пушкиным в этом стихотворении, не была новой. Новым было ее идеальное поэтическое выражение в русской литературе. Но что касается наследия мирового — литературного и музыкального, то нельзя не вспомнить в связи с этим пушкинским шедевром другой шедевр — стихотворение И.В. Гёте «Новая любовь — новая жизнь» (1775). У немецкого классика идея возрождения через любовь развивает ту мысль, которую Пушкин выразил в последней строфе (а Глинка — в коде) своего стихотворения — «И сердце бьется в упоенье…»
И.В. Гёте
Новая любовь — новая жизнь
Сердце, сердце, что случилось,
Что смутило жизнь твою?
Жизнью новой ты забилось,
Я тебя не узнаю.
Все прошло, чем ты пылало,
Что любило и желало,
Весь покой, любовь к труду, –
Как попало ты в беду?
Беспредельной, мощной силой
Этой юной красоты,
Этой женственностью милой
Пленено до гроба ты.
И возможна ли измена?
Как бежать, уйти из плена,
Волю, крылья обрести?
К ней приводят все пути.
Ах, смотрите, ах, спасите, –
Вкруг плутовки, сам не свой,
На чудесной, тонкой нити
Я пляшу, едва живой.
Жить в плену, в волшебной клетке,
Быть под башмачком кокетки, –
Как такой позор снести?
Ах, пусти, любовь, пусти! (Перевод В. Левика)
В эпоху, более близкую Пушкину и Глинке, это стихотворение было положено на музыку Бетховеном и издано в 1810 г. в цикле «Шесть песен для голоса с сопровождением фортепиано» (ор. 75). Примечательно, что свою песню Бетховен посвятил, как и Глинка свой романс, женщине, его вдохновившей. Это была княгиня Кинская. Не исключено, что Глинка мог знать эту песню, поскольку Бетховен был его кумиром. Глинка много раз упоминает Бетховена и его творения в своих «Записках», а в одном своем рассуждении, относящемся к 1842 г., говорит даже о нем как о «модном», причем это слово вписано на соответствующей странице «Записок» красным карандашом.
Почти в это же время Бетховен пишет фортепианную сонату (ор. 81а) — одно из немногих своих программных сочинений. Каждая ее часть имеет заголовок: «Прощание», «Разлука», «Возвращение» (иначе «Свидание»). Это очень близко теме Пушкина — Глинки!..
Пунктуация А. Пушкина. Цит. по: Пушкин А.С. Сочинения. Т. 1. – М.. 1954. С. 204.
Глинка М. Литературные произведения и переписка. – М., 1973. С. 297.
