н а ч и н а я  с  х х  в е к а

Да, это всего-навсего овца в формалине. Настоящая, живая некогда овца, помещенная в прозрачный контейнер-аквариум, законсервированная в нем навеки и выставленная на всеобщее обозрение. Как она попала в газету, носящую гордое имя «Искусство»? Неужто и она претендует называться шедевром художественного творчества? Вот уж нонсенс для настоящего любителя искусства, особенно воспитанного на классических образцах!

Вы так рассуждаете? Или не так в точности, но все-таки похоже? Что ж, это неудивительно. И вы не одиноки. Заспиртованные животные современного британского художника (оставим за ним это определение, хотя бы за неимением лучшего) Дэмиена Хёрста (Damien Hirst) всегда вызывали бурю эмоций у зрителей. И началось все со знаменитой работы — овцы, которую вы видите на фотографии, а многочисленные посетители лондонской Галереи Саатчи (Saatchi Gallery) имеют удовольствие лицезреть воочию.

В качестве подтверждения широты мнений в одном из залов галереи даже выставлены с десяток карикатур, опубликованных в британской прессе и с разной степенью остроумия обыгрывающих Хёрстовы шедевры. А драматический случай, когда возмущенный зритель вылил в консервирующую жидкость бутылку чернил, поставил «Отбившуюся от стада» в один ряд с рембрандтовской «Данаей», изрезанной ножом фанатика.

Но вместе с тем слово шедевры употребляется по отношению к творениям Хёрста и в самом прямом смысле, без какой-либо тени иронии. За свою не такую уж долгую творческую жизнь, с краткой версией которой вы можете познакомиться в материале на этой же странице, он создал немало произведений, вызвавших заметный резонанс как в художественных кругах, так и среди широкой публики. Но впервые настоящий фурор произвела знаменитая овечка.

Начнем с нее и мы.

За английским «Аway from the flock» с чьей-то легкой руки прочно закрепилось русское «Отбившаяся от стада». Такой перевод и в самом деле неплох и даже сохраняет образность оригинала. Но если вдуматься, то лишний раз убеждаешься, что до конца точно перевести ничего нельзя. Вот и в данном случае некоторые важные оттенки в русском варианте оказались утеряны.

Судите сами. Дословно away from the flock означает что-то вроде вне стада, прочь от стада или даже в стороне от стада. При этом английское away сочетает в себе одновременно ненамеренную отстраненность русского вне с явной направленностью русского прочь. Но впрямую ни один из этих переводов не годится, поскольку в прочь чувствуется намерение, отсутствующее в английском оригинале, а вне не хватает направленности, напротив, в оригинале присутствующего. Третий вариант — в стороне — так и вовсе безэмоционален.

Так что по-английски — перед нами овечка, которая отбилась от стада непонятно по какой причине. То ли заблудилась невинная душа, то ли поддалась какому-то неведомому нам соблазну, то ли возгордилась и пошла своим, непроторенным путем.

Чувствуете? Вот уже и образ начал складываться. Одиночество и поиск своего пути, гордыня и индивидуализм, общество и личность, соблазн и заблуждение... Цепочка ассоциаций потянулась, вслед за ними нахлынули какие-то глубоко личные воспоминания — и вдруг перед нами не овца в формалине, а символ наших взаимоотношений с окружающим миром. Мы так же одиноки, и так же выставляем себя на обозрение тем, кому на самом деле до нас дела нет, и так же тоскуем по оставленному стаду, но все время норовим идти своим путем...

А еще никак не отделаться от навязчивых библейских аллюзий, понятных даже закоренелым атеистам: жертвенный агнец и заблудшая овца. Вот они перед нами в одном лице: заплутавшая и отбившаяся от стада овечка, принесенная в жертву искусству.

Кстати, повод задуматься, умерщвляет ли настоящее искусство или оживляет, а заодно разобраться с тонкой разницей между «сохранением» и «консервацией». Впрочем, эти боковые тропки мы оставим для мысленных путешествий на потом, а пока продолжим христианские реминисценции.

Ясное дело, что британец Хёрст не мог читать православную «Библейскую энциклопедию», написанную архимандритом Никифором и изданную в
Москве аж в позапрошлом веке. Но если бы читал, то один пассаж наверняка бы пришелся ему по душе:

Заблудшая овца служит образом человека, отступившего от веры: он оставил стадо, и отступил от Бога, удалился в страну пустынь и сени смертной, лишился возможности возвратиться и никогда не возвратится, доколе Великий Пастырь не обрящет его и не водворит его снова на зеленых пастбищах и на водах тихих.

Вот так! Каково созвучие, а? Да, «сень смертная» стала аквариумом с консервантом — все-таки XXI век использует другие приемы, чем XIX. Зато «оставление стада» повторено Хёрстом почти дословно. И вот мы уже вспоминаем, что пастырь — это пастух, а мы принадлежим к пасомому стаду, отпадение от коего может быть губительно...

И в этот момент вдруг осознается финал. Отбившаяся от стада как закончила? Правильно, в формалине. «Так будет с каждым...» — понимаем мы. «И с нами?» — вдруг пугается внутренний голос. Мы предпочитаем уйти от
ответа.

М-да... подальше от этих неприятных ответов на неприятные вопросы, которые сами собой всплывают в нашей голове. Надо же, сколько их, оказывается! А ведь еще недавно овечка казалась такой невинной, а экспонат таким примитивным, чуть ли не топорным...

Марк САРТАН