Вячеслав Полунин: театр и жизнь соединились

(Из беседы Нины Аллахвердовой с Вячеславом Полуниным.

Полный материал будет напечатан в ближайших номерах и откроет серию публикаций об уличных театрах России)

...С самого начала жизни моего театра я сказал себе, что это как цирковая семья. Дети живут моим делом, жена живет моим делом, друзья живут моим делом, мы друг для друга – всё. Многие говорят: ни в коем случае жена не должна делать то же самое, что ты, будете ругаться каждый день. Это счастливая ругань! Конфликты у всех со всеми, но это нормально, потому что и удовольствие мы все получаем вместе, и достигаем чего-то все вместе. Первое – семья; второе – творчество. Не каждому везет, самые большие трагедии, когда человек вкалывает, старается и не может получить творческого удовлетворения от своей работы. Мой театр – большая радость для меня.

...Я даже не знаю, почему я стал клоуном: потому что я люблю клоунаду или потому что я люблю путешествия? Наверное, я понял, что эта профессия соединяет все, что я люблю. Я обожаю путешествовать. В то время, когда границы были закрыты, в России практически не было уголка, где бы я ни побывал. Дома висела карта, и я отмечал: в следующем году буду здесь, здесь и вот здесь. Алтай, Сахалин или Якутия... для меня огромное удовольствие смотреть, какая разная жизнь. Теперь я себе намечаю континенты: в Европе ничего не осталось, в Америке ничего не осталось, Африка и немножко в Малайзии. Очень интересно посмотреть на людей. И конечно, без друзей, без своей среды нигде ничего невозможно сделать. Первое, что делаешь, перемещаясь в пространстве, – создаешь свою среду, находишь людей, которые тебе близки, с которыми тебе хорошо.

...Матушка Земля для меня – родное место. Потому что везде друзья. В Дрездене театр Антона Досинского такое же родное место, как Новосиль – город, где я родился, исходил все тропки. Все места родные, где ты нужен.

...Тот, кому однажды открылось искусство уличного театра, никогда с ним не расстается. На вопрос о новых проектах я обычно отвечаю, что делаю сразу четыре-пять проектов. Четыре проваливаются, один остается. Над спектаклем работаю столько, сколько тот живет. Спектакль постоянно меняется. В каждой стране приходится находить что-то новое, потому что каждый народ имеет свои особенности.

...В принципе я пытаюсь всегда не только спектакли, а нашу повседневную жизнь сделать радостной, интересной и такой же богатой, как театр. Зрители часто говорят, что не заметили, когда начался спектакль, и не поняли, когда он закончился. Артисты встречали их у входа, с кем-то разговаривали после спектакля. Кто-то остался пить чай, кто-то кого-то провожал... Соприкосновение со средой, реальностью и потаенный из нее выход – это очень важно. Люди, которые смотрят спектакль, – тоже часть театра. А театр для меня – попытка себя немножко приподнять на крыльях, оторвать от ежедневного, немного побыть тем, кем хотел бы быть, ощутить внутреннюю свою реальность.

...Первый раз в жизни я увидел живой уличный театр в польском городе Зелена Гура. Там был фестиваль. До этого я читал “Хлеб и куклы”, о наших праздниках 20-х годов, знал разные опыты, но столкнулся с живым, по-настоящему живым театром впервые. И это во многом предопределило дороги, по которым я пошел дальше. Маленький городишко Зелена Гура стал театральным центром, все деревни на 50–100 километров вокруг – его частью. Было столько эмоций, духа, увлечений... И тогда я поверил, что уличный театр действительно нужен всем. “Ребята, – говорю, – давайте попробуем”. А где пробовать? Надо где-нибудь в сторонке, чтобы никто не знал. Я выбрал: Ужгород, Львов, Одесса, Рига, Таллин и Тбилиси. Почему? Это города, в которых есть какие-то неординарные праздники вроде первоапрельского фестиваля в Одессе или октябрьского “Тбилисобо”. Мне хотелось, чтобы праздник был не придуманный, а реальный.

Когда мы впервые вышли на улицы маленького русского городка, бабки с ведрами бежали за нами и кричали: “Правильно, ребята, давай колядки, а то совсем соскучились!” Люди увидели, что мы вернули им что-то близкое и дорогое, что они потеряли. А мы еще не знали, что делаем. Хотели понять, что такое улица, как с людьми общаться. Начальник управления культуры из-за угла выглядывал, потому что все это несанкционировано. И мы разгулялись: в витрине какой-то играли спектакль “Манекены” , в городском фонтане изображали борьбу с крокодилами... В Геленджике просто вымыли весь центр тряпками, весь асфальт. Люди смотрели спектакль, а потом поняли наш урок. Много было красивых историй. В каком-то городе выкрасили заборы, которыми в центральной части были закрыты новостройки. Это был 1986 год. Потом целый год играли свою “Онегу-Ладогу”. Ватаги детей за нами бегали, бабушки со стульями ходили. Мы научились обживать пространство, проехали от Онеги до Ладоги. И это был уже настоящий уличный театр, у которого большое будущее в России, – я в этом уверен. Потому что театр клоунады теперь помещен в современный слой культуры.